Раздались крики, что Евпраксия упала в колодец, собрались сестры с игуменией и вытащили ее. Она же перекрестилась и сказала с улыбкой:

– Жив Христос мой! Не победишь меня, диавол, не уступлю тебе: до сегодняшнего дня носила воду в одном сосуде, теперь стану носить двумя.

И стала так делать. После этого случилось ей колоть дрова для кухни; когда она взмахнула топором, чтоб ударить по полену, диавол свел ее руки; она ударила топором себе по ноге и рассекла голень; рана была очень глубока, и текло много крови. Она в изнеможении упала на землю и лежала словно мертва. Это видела Юлия; она испугалась, закричала и, прибежав к сестрам, рассказала, что Евпраксия поранила себя в ногу топором и умерла. Сошлись сестры и обступили ее с плачем: игумения пришла, полила холодной воды ей на лицо и сказала ей, осенив ее крестным знамением:

– Дитя мое Евпраксия! Что ты помертвела? Взгляни и скажи что-нибудь сестрам: они скорбят о тебе.

Она открыла глаза и сказала игумении:

– Не плачь, госпожа моя матушка, душа во мне.

Игумения тогда обратилась с молитвой к Господу:

– Господи Иисусе Христе! Исцели рабу Твою, за Тебя она так много страдает.

Потом, обвязав ей ногу волосяным платком, игуменья подняла Евпраксию и хотела вести в келью. Она же, посмотрев и увидев лежащие дрова, сказала:

– Жив Господь мой! Не пойду отсюда, пока не соберу дрова и не отнесу их на кухню.

– Я соберу, – сказала Юлия, – а ты ступай, ляг.

Но Евпраксия не дала Юлии собрать дрова, а сама набрала полную охапку поленьев и понесла. В кухню надо было взбираться по лестнице; когда Евпраксия взошла на верхнюю ступеньку, диавол заплел ей ноги и помешал ей: она наступила ногой на край своей одежды и упала лицом на поленья, которые несла в руках; лучина возилась ей в лицо коля глаза; Юлия закричала, подбежала к ней и стала говорить:

– Не говорила ли я тебе, что ты не можешь нести дров, ляг, а ты не послушала меня.

– Не печалься, сестра, – возразила Евпраксия, – вытащи осторожно занозу из моего лица, а глаз мой невредим, по милости Божией.

Занозу вынули; много крови текло из раны; игумения взяла масла и соли и, помолившись, помазала рану, а Юлия стала уговаривать Евпраксию:

– Пойди, госпожа моя, ляг на постель и отдохни, а я послужу госпожам сестрам.

Но Евпраксия отвечала:

– Жив Господь мой, не буду отдыхать, пока окончу послушание мое сестрам.

Все сестры много упрашивали ее отдохнуть, так как рана ее болит, но она не захотела отдыхать; она стояла и варила пищу, а из обеих ран струилась кровь; она не легла, пока не кончила прислуживать сестрам и в трапезе; только, окончив совсем свою службу, поздно вечером пришла она к своей постели. Бог, видя такое терпение ее, скоро исцелил ее раны, и она выздоровела. А диавол разрывался от зависти и еще раз попробовал погубить ее. Однажды она вошла зачем-то на высокое здание вместе с сестрами; диавол сбросил ее сверху вниз. Сестры, бывшие с ней, поспешили спуститься вниз по лестнице: они думали, что Евпраксия разбилась до смерти, упавши с такой высоты. А она поднялась с земли невредимая и шла им навстречу; на их вопрос, не разбилась ли она, она отвечала:

– Не знаю, как я упала и как встала.

И все славили Бога, сохранившего рабу Свою от смерти.

В другой раз, когда она варила для сестер зелень в котле и хотела отставить кипящий котел от огня, диавол подкосил ей ноги; она упала назад, а котел с кипящим кушаньем опрокинулся ей на лицо. Помощница ее Юлия закричала, что Евпраксия обварилась, и сбежались все бывшие поблизости сестры; а Евпраксия быстро поднялась с земли и сказала улыбаясь Юлии:

– Что ты наделала, сестра? понапрасну ты встревожила сестер и игуменью!

И все видели, что лицо ее невредимо, ничуть не обожжено. Игуменья заглянула в котел и увидела, что остатки кипятка на дне еще клокочут; тогда она спросила Евпраксию:

– Разве на тебя не попал кипяток?

– Жив Господь, – отвечала она, – я почувствовала словно холодную воду, а не кипяток на своем лице.

Удивилась игумения и сказала:

– Да сохранит тебя Бог до конца, дитя мое!

Потом старшим сестрам она сказала наедине:

– Видите, Евпраксия сподобилась благодати Божией: упала с крыши и не разбилась, облила лицо себе кипятком и осталась невредима.

– Видим, – отвечали сестры, – что Евпраксия истинная раба Божия и что хранит ее Господь: от стольких искушений спас Он ее.

В этот монастырь приходили из ближнего города и окрестных селений женщины – мирянки, приносили своих больных детей, а также приводили и бесноватых: Господь, как сказано было выше, подавал исцеление больным и изгонял бесов по молитве богоугодной игумении и сестер, живших по Божьи. Они собирались в церковь и устраивали совместные моления о разных больных, и те получали исцеление и возвращались домой здоровыми. Была в том монастыре одна бесноватая, которую с юных лет ее мучил живший в ней лютый демон, князь других нечистых духов. Эта женщина была связана цепями по рукам и ногам; она скрежетала зубами, свистела, испускала пену и громко кричала, так что все пугались ее крика. Много раз игумения со старицами молилась в церкви Богу, чтоб отогнал Он беса от этой страдающей женщины, но молитвы их не были услышаны: по Божьей воле это оставалось для большого чуда и для показания святости невесты Христовой Евпраксии, как об этом будет сказано ниже. В этой женщине был такой лютый бес, что никто не мог к ней близко подойти; она была привязана в одной подвальной комнате к столбу, и пищу и питье ей подавали издали: привязывали посуду к длинной палке, клали туда хлеб, бобы и какую-либо зелень и протягивали к ней; а она часто, схватив посуду с палкой, бросала их в лицо подававших. Так держали ее долгое время в монастыре. Однажды привратница пришла к игумении сказать, что явилась в монастырь какая-то женщина и плачет, а с ней восьмилетний ребенок, расслабленный и глухонемой, и просит она помолиться об исцелении своего ребенка. Игуменья, зная по откровению от Бога, что Евпраксии уже дана благодать исцелений и власть над нечистыми духами, призвала ее к себе и сказала: